В городе-герое Москве начало осени обычно ознаменовывается Международной книжной ярмаркой, проходящей на ВВЦ (то же ВДНХ), и харизматические писатели, а также плотная группа примкнувших к ним решили совместить созерцание хорошо концентрированных источников знания с внеочередным плановым заседанием Клуба, хотя разумно было бы сказать, что правительство города-героя приурочило ярмарку к заседанию Клуба, но мы так из природной скромности говорить не станем и обратимся к суровым фактам.

Итак - харизматические писатели высадились близ ВВЦ и, степенно глядя по сторонам, двинулись в сторону набитых книгами павильонов. Удивительные открытия подстерегали их на каждом шагу. Так, издательство "Олма-пресс" переплюнуло буквально всех книгоиздателей в мире, умудряясь каждую неделю выпускать новую книжку и потом продавать ее настолько успешно, что книжка эта за семь дней запланированно становится бестселлером. И после этого кто-то еще смеет алчно брюзжать, что в России что-то не так с книгами? Архинеправильно: у "Олмы-пресс" есть, есть чему поучиться! Какой напор! Какая коммерческая дальновидность! Какие каналы сбыта! Фантастика! Харизматические писатели немедленно пришли в восторг и коллективно приветствовали данную инициативу "Олмы" непрекращающимися аплодисментами и неразборчивыми, но ободряющими выкриками с мест.

Сразу при входе в павильон харписы натолкнулись на человека с пятнистой головой, называемого Владимр (Дима) Ермилов и служащего притом в газете "Книжное обозрение": он зачем-то брал автограф у Стогоffа, но, увидев харписов, немедленно переключился на них, бросив автора "Мачо не плачут" на произвол поклонников. Оно и понятно. Стогоff содрогнулся, но выдержал. Тем более, что из толпы праздношатающихся любителей легкого чтения тут же вывернул другой человек - в роскошных спутанных волосах, - грянулся оземь и принялся биться лбом о ковровую дорожку в сторону харписов и особенно - Маши Звездецкой. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это непосредственный начальник человека с пятнистой головой, сам харизматический редактор газеты "Книжное обозрение", господин Гаврилов. Стогоff крякнул, но устоял.

Очень вовремя сбоку набежал мужик в кольчуге и в консервной банке (на голове), каковую (банку) он выдавал за шлем, и потребовал, чтобы все харизматические писатели немедленно шли следом за ним на стенд издательства "Белый город", однако харписам не понравилось название и они прогнали зазывалу пинками, после чего большими шагами двинулись пить пиво. В местном буфете выяснилось, что ничего, мало-мальски отвечающего этому названию, в наличии нет, а есть только слабоалкогольные напитки с легким запахом пива. Харизматические писатели приехали как всегда внезапно и в этом смысле напоминали зиму, к которой в России тоже никогда не могут подготовиться вовремя.

Впрочем, харписы уже привыкли к такому положению вещей: отчего-то в многих уголках нашей нестерпимо необъятной родины население до сих пор неуклонно пичкают всякой дрянью, для маскировки наклеивая на подобную дрянь этикетки с надписью "пиво". Доверчивое население, плененное магией печатного слова, охотно поддается на эту чудовищную провокацию и употребляет "пиво" внутрь. Увы! Данная жидкость совершенно не примиряет пьющего с окружающей действительностью, но напротив - ожесточает и иногда повергает в настроение, близкое к революционному. Таково неутешительное положение вещей, и все же от устроителей ярмарки харизматические писатели втайне ожидали большего, ибо там, где полно книг, должно быть неподалеку и нормальное пиво, поскольку книги связаны с пивом столь же неразрывно, как "Олма-пресс" с бестселлерами-за-одну-неделю. Странно, но это простое, но в то же время корневое обстоятельство не для всех еще является очевидным, и остается уповать на неумолимый прогресс, который неизбежно покажет в самом недалеком будущем, кто был на самом деле прав.

Так что харизматические писатели, болезненно морщась, напились кофе и пошли сливаться с народом. Для настоящего творца, призванного за клавиатуру веяниями свыше, периодически сливаться с народом крайне необходимо, о чем взволнованно толковал еще А. М. Горький, за что ему спасибо, поскольку где же еще набраться мудрости, как не среди простых читателей! Народ в достаточной концентрации был усмотрен у стенда, над которым медленно вращался рекламный куб с изображениями ярко выраженного мыслителя средних лет - с пистолетом и роскошной улыбкой сквозь седоватую бороду, и его же - в странного вида маске.

Мыслитель позиционировал себя как "писатель, историк, публицист, художник слова, психолог и философ, одинаково талантливый в большой эпической прозе, в малых формах, в публицистике, в путевых заметках", наверняка еще и академик, и не раз! - и на поверку оказался Юрием Петуховым. Вокруг его стенда рядами громоздились суровые люди - все как один очевидные проторусы, и харизматические писатели испытали глубинный трепет - да и как еще можно реагировать на человека, который столь коротко и правдиво обозначил свое место в истории: "Я последний писатель русский, Мной закончился Божий счет"? С другой стороны - если это последний писатель, то кто же тогда все остальные, включая сюда и харписов? Самое время задуматься над справедливостью слов знатного критикана Зигмунда Резкого, долго и настойчиво продвигающего в массы термин "русскоязычный текстовик". На всякий случай Маша Звездецкая взяла у светозарного мыслителя автограф. Несказанный публицист был весьма рад.

В это время неподалеку был усмотрен Василий Мельник, известный также как Вася-Эксмо. Мельник, совершенно не смущаясь таращащимися на него массами, отправлял непонятный с первого взгляда, но крайне ответственный религиозный ритуал у стенда все той же "Олмы-пресс". Приняв позу крайнего почтения и сложив руки перед взволнованно дышащей грудью, он как заведенный кланялся висевшему на стенке портрету статного мужчины в роскошных одеждах и, полностью отрешившись от суетного мира, настойчиво бормотал мантры немыслимой силы. Харписы заинтересованно приблизились и некоторое время наблюдали эти камлания, а потом, воспользовавшись паузой, - Вася-Эксмо как раз прервался, дабы отереть с лба пот, - спросили, кто этот мужчина на портрете - такой импозантный и волнующий - и, задыхаясь от разнокалиберных чувств, Мельник с трепетом прошептал, что это же сам Злотников, сам Роман Злотников!

Харизматические писатели недоуменно переглянулись, синхронно пожали плечами и на всякий случай тоже поклонились изображению святого - мало ли что. Вася-Эксмо между тем сообщил, что обряд, после которого Злотников уж наверняка перейдет печататься только в "Эксмо", вошел в завершающую стадию, так что он харписов скоро нагонит, но сейчас камлания прервать никак не может. Харписы всегда старались уважать чужие религиозные заблуждения и потому тихонько двинулись дальше.

Неподалеку показался стенд славного издательства "Азбука", и харизматические писатели моментально нашли там и стол, и дом, то есть их усадили, выметали холодного чешского пива и вручили Джаббе Ю. Бурносову только что прибывший в столицу в количестве двух пачек экземпляр второй книги его мега-трилогии "Числа и знаки" - "Три розы". Харпис Джабба внимательно осмотрел книжку и нашел ее удовлетворительной. Несколько подкачали внутренние иллюстрации - не оригиналы, а то, что из них сделала типография, - но в общем и целом книжка произвела на Джаббу благоприятное впечатление. (В этом месте всем и каждому рекомендуется поздравить Джаббу с выходом книжки хотя бы мысленно.)

Слух о прибытии на ярмарку харизматических писателей давно уже облетел весь ВВЦ, так что вскоре у стенда "Азбуки", сметая подряд все книги, а в задних рядах подпрыгивая, чтобы увидеть великих людей, заклубился разный народ. С некоторыми его представителями харписы даже щедро поделились пивом, а всем остальным дали полно автографов.

Однако программа пребывания в городе-герое Москве была составлена крайне напряженным образом, так что харизматические писатели были вынуждены расстаться с гостеприимной "Азбукой" да и с ярмаркой вообще и двинулись к выходу. Долго им пройти своих ходом, однако, не дали - восторженный народ вынес писателей на улицу на руках и поставил на землю только после долгих уговоров. Здесь писателей воткнули в "Мерседес" и хотели было уже с помпой вывезти за пределы ВВЦ - прямиком в пивной ресторан"Тинькоф", однако же вышла некоторая заминка: пропала Маша Звездецкая. Пока харизматические писатели недоуменно оглядывались вокруг, Маша, опасливо зыркая по сторонам, вынырнула из-за какого-то живописного куста, вскочила в машину и в полной ажитации воскликнула: "Быстрее! Быстрее же!" Оказывается, проходя мимо некоей очереди, протянувшейся на многие метры, Маша спросила, за чем стоят люди, уж не за двуллером ли, и ей радостно отвечали, что таки нет, стоят не за двуллером, а напротив за автографом Донцовой, которая во-о-он там, видите? самолично сидит на высоком стульчике. В сердцах Маша неосмотрительно сделала громкий критический отзыв, который не прошел незамеченным, и вскоре ей уже пришлось на хорошей скорости отрываться от поклонников Виолы Таракановой и Ивана Подушкина, петляя по ярмарке и заметая следы, дабы спастись от бессмысленного и беспощадного народного гнева. В итоге Маша со свойственным ей проворством и сообразительностью утекла через черный ход задами.

Харпис Джабба Ю. Бурносов одаривает "Двумя квадратами" М. Тимонофф	Харпис Джабба Ю. Бурносов, М. Тимонофф, двуллер и А. Ройфе
А. Евтушенко, В. Мельник и хп Алимов увидели ларек со "Старым мельником"	Харпис Джабба Ю. Бурносов беседует с Брянском

Посетовав на горячность масс, чуждых чистой критике, харизматические писатели махнули на инцидент рукой и скоро уже вступали под своды "Тинькоф". Здесь их явно и давно ждали: у дверей высторились две шеренги официантов в немыслимо белых одеждах и меж них харизматические писатели и примкнувшие проследовали в особое помещение, над входом в которое красовалась платиновая табличка "КРХП".

major Пронин

А. Бачило

Е. Прошкин

Внутри, помимо отделанных сусальным золотом стен, помимо самородного золотого цветка, осыпанного крупными бриллиантами, и кроме заставленного соответствующими напитками и закусками стола, вновь прибывших уже ожидали гг. Бачило, Прошкин, major Пронин и Вася-Эксмо, неведомыми путями успевший сюда раньше. Указанные лица доедали третий метр колбасы и слушали тягучую музыку полураспада, по приказанию Мельника несшуюся из обширных колонок. Харписы тепло приветствовали собравшихся, выпили с дороги залпом по литру пива и уселись за стол с целью повести судьбоносную беседу о разных животрепещущих проблемах соверменности.

В. Березин

Вася-Эксмо

Таковая уже практически началась - major Пронин как раз раскурил средних размеров сигару и обрадовал соратников новыми творческими планами, после чего золотой зал наполнился шумом и даже криками, а с потолка шмякнулся существенный кусок золота, чуть не зашибший писателя Прошкина, - как распахнулась дверь и в помещение, вздымая вихри полами плаща и уверенно дымя трубкой, вступил писатель Березин. Его появление опять же было встречено радостными криками, а испуганные официантки стали приносить не по три, а по пять литровых кружек за один раз, что было более чем уместно, ибо такова суровая реальность заседаний Клуба харизматических писателей и таковы их (писателей) будни.

Писатель Березин поспешил поделиться с собарнием радостной вестью: его труды издали тиражом в один миллион экземпляров на территории Китайской Народной Республики. Что и говорить, событие незаурядное, за которое следовало немедленно выпить. Major Пронин потребовал, чтобы хп Алимов немедленно перевел его бессмертный роман "Мао" на китайский, от чего харпис с негодованием отказался, мотивируя отказ тем, что "Мао" китайцы могут читать и так, не зная ни слова по-русски, - столь пронзителен данный текст, смысл которого проникает в мозг не через буквы, а непосредственно при созерцании листаемых страниц, ибо таково основное свойство любого харизматического сочинения со страницами.

Внимательно оглядевшись по сторонам, харизматический писатель Джабба Ю. Бурносов потребовал принести ему до фига всяких суси, что тут же и было проделано, а в это время писатель Бачило с полной уверенностью в себе доказывал собранию, что отсутствующий ныне в "Тинькофф" Алан Кубатиев вовсе даже не двухметрового роста, а гораздо ниже - где-то под метр пятьдесят, восточных единоборств совершенно не знает, а читать и писать научился исключительно под его, писателя Бачило, руководством. Харписы не исключили полностью такого развития образа А. Кубатиева, тем более что суси харпису Бурносову уже принесли, и Джабба принялся как всегда сноровисто есть палочками. Мало кто заметил, что к разговору внимательно прислушивается материализовавшийся из астрала Цуцулькевич и бдительно мотает услышанное на ус. Ну теперь жди...

Собравшиеся пьют за О'Дивова стоя

Примерно в это время дверь широко распахнулась и в зале возник харизматический редактор "Книжного обозрения" Александр Гаврилов. Он был как всегда свеж, бодр и подвижен, заказал себе громадное количество всякой еды, был одарен новыми книжками и органично влился в общую беседу о судьбах отечественной словесности: в едином порыве харизматические писатели и плотно примкнувшие встали и как один человек молча выпили кружку за успешную творческую судьбу безвременно покинувшего Клуб писателя О'Дивова. Память о Дивове будет жить с нами вечно, в слезах постановили собравшиеся.

Также были обсуждены всякие другие интересные вопросы и проблемы, о которых мы здесь распространяться не будем, потому что не фиг. Умолчим и о том, как харизматические писатели и плотно примкнувшие эффектно прогулялись по ночной столице и сели в поезда, дабы отбыть к местам постоянной дислокации, а в это время в небо над Москвой вознеслись два офигенных дирижабля, и на одном были изображены четыре всадника, а на другом - выведена надпись "Dwooller forever!" Нет в этом ничего особенного или необычного.

Оставайтесь с нами!

Сопутствующие фотографии

Писатель Березин и трубка		Харпис Бурносов и суси
Харреду Гаврилову принесли еды		Харред Гаврилов любуется "Тремя розами"
Харред Гаврилов с подачи хп Алимова овладевает вторым двуллером		Вася-Эксмо совершает набег на суси Джаббы
Вася-Эксмо и Джабба бодаются из-за русской литературы		У Василия Мельника свои отношения с пивом
Писатель Березин виртуозно пользуется мобильной связью		Писатель Березин и его книжка, изданная в КНР