МИХАИЛ БАБКИН
[бабкин] [биография]
[библиография]
ДЕНЬ ДУРАКА
Ракета застряла в небе и не падала:
позади неё, далеко-далеко, над рядом городских высоток повис отдельными
клубами чёрный маслянистый выхлоп, хотя, по заверениям специалистов,
стратегические ракеты летали на бездымном топливе. Ядерные боеголовки,
разумеется, отделиться не успели: Триша, зря прочитав молитву и
распрощавшись со всеми, теперь, как и остальные, сел на тротуар
- ноги колечком, сигарета в зубах - и принялся наблюдать, что будет
дальше. А дальше ничего и не было: ну, висит бандура и висит, не
падает: солнышко яркое, облака, а сверху нацелившаяся вниз башня.
И никакого движения...
- Прошлый раз они зомбей на улицы
пустили, - с хрипотцой сказал соседний орк, тоже сидящий, тоже с
сигареткой и тоже, как все, готовый по-новой умереть. - Вот потеха
была! Мы их били-били, рубили-рубили... а это, оказывается, бессмертные
эльфы, что им меч... Мёртвые и живучие, бля.
- А рубили-то зачем? - с интересом
спросил Триша, наблюдая, как медленно лопнула носовая часть ракеты
и оттуда вывались ядерные боеголовки, зависшие кучей. - Чего рубили-то?
- С испугу, - нехотя сказал орк. -
Они ж зомби! Ну, типа, положено... А ты что, новичок?
- Ага, - ответил Триша. - Только что
здесь оказался. Ничего не помню!
- Тогда смертные деньги давай, - решил
орк. - У нас традиция такая, с новенького шкуру драть!
- Знаю, - вздохнул Триша, - у меня
всё час тому назад забрали, побили и забрали.
- Эт бывает, - помолчав, сказал орк.
- Ни стыда, ни совести, свежеупокоенного кто хошь обидеть может...
Я, типа, пошутил. Обойдусь и без денег, - орк докурил, мигом дотянув
сигарету до фильтра, встал.
- Ну, бывай, - он махнул когтистой
лапой, едва не задев макушку Триши, - пойду я, дела. Ты вот что,
не умирай слишком часто... это пожелание такое, доброе, - орк, впечатывая
пятки в горячий асфальт, отправился по своим делам.
Триша кивнул, хотя кто его кивок заметил-то,
кому он здесь нужен был? Встал и тоже собрался было уйти, но замаялся
отчего-то, грустно вдруг случилось. Посмотрел в небо - боеголовки
уже начали распускаться ядовито-огненным плазменным светом, в глазах
стало излишне резко, неуютно; сплюнул и пошёл в тень, где лежал
и умирал тролль, каменный и к свету не приученный.
- Дядька, а что здесь происходит?
- присев рядом, спросил Триша. - Вот я недавно, да, ничего не понимаю...
- Оно и видно, что новенький, - усмехнулся,
роняя каменные чешуйки с лица, тролль. - Пацёнок ещё... Первое апреля
сегодня, день дураков. И, стало быть, время очередной смерти.
- Зачем? - спросил Триша, но тролль
не ответил, успел, зараза, умереть... Встал Триша и пошёл по улице:
та плавилась, менялась очертаниями домов, уж очень ярким свет был.
Неживым, само собой, убивательным, у Триши даже голова зачесалась
от того света.
Город плавился потихоньку; Триша глянул
в небо - боеголовки своё сделали, оставив в небе смерч, рвущий облака,
и дымный гриб, здоровенный, страшный. Точь-в-точь как на картинке
в учебнике по гражданской обороне; жутковато, да.
Триша шёл, поглядывая по сторонам
и нечаянно вычёсывая ставшими седыми волосы, очень уж голова прела:
ах, всё погибло! И дома рассыпались, и улицы асфальтом растаяли...
Шёл и шёл, пока не стемнело и не закончился расплавленный город:
большой он был, длинный... Мёртвый.
Шёл, шёл, да и лёг спать: а по утру,
когда разгорелось румяное солнце, когда город вновь поднялся крышами
под небо, разбудил его Голос, что сказал: "Апреля первое, вновь
и вновь... А уж остальное дело твоё, грешник" - сел Триша,
проснулся, сигареткой затянулся и стал ждать ракету.
Но теперь это была не ракета...
[бабкин]
[биография] [библиография]
|