Мир продолжает радоваться выходу очередных томов двуллера, принадлежащих бойкой клавиатуре харизматического писателя Алимова. Всего таких томов в распоряжении издательства "Азбука" в настоящее время усматривается четыре: благополучно вышедший "Арторикс", вот-вот появящийся в магазинах "Сарти", за которым следует "Клокард", а потом - "Мистер Ду". "Сарти" ожидается в июле сего года, за что всем спасибо, и мы имеем возможность ознакомить широкого читателя с обложкой книжки (выполненной В. Пожидаевым), образцами картинок (выполненными Н. Воронцовым), издательской аннотацией, а также с предисловием, что весьма оперативно и делаем.

издательская аннотация

Приключения доблестного полицейского инспектора Сэмивэла Дэдлиба продолжаются - и самым занимательным образом. Волею шерифа, а также природной склонностью к искоренению злодеев и утверждению (кулачно прикладным образом) добра и справедливости Дэдлиб оказывается в дремучем королевстве Сарти, которым правит доблестный король Мандухай Первый, только свергнувший невесть какого по счету короля Стагнация. И таковы нравы в этих захудалых местах, что Дэдлибу хочется искоренить цвет местного дворянства - со всеми его конями, и он с превеликим трудом сдерживается, а все потому, что задание его куда сложнее, нежели парочка разгромленных кабаков и несколько оскорбленных в естестве дворян. Дэдлиба занимает лишь корпорация "И Пэн"...

предисловие

- Удивительные люди! И как только их до сих пор не захватили варвары! То есть я удивляюсь, как при таком подходе к делу они до сих пор умудряются варварам противостоять. Просто бардак какой-то... - Господин Дройт сокрушенно покачал головой. - В обществе не чувствуется никакой сплоченности. За исключением, конечно, страсти к собственному имуществу, то есть к вещам, и естественной потребности эти самые вещи защищать. Вещизм! И что, это вот - та самая идея, которая сплачивает людей в общество?! Люлю, я начинаю думать об этом городе дурно.

- Ты прав, Аллен, прав. Разве я спорю? Да ведь только в других местах - разве там все иначе, а? Каждый сам за себя... - Люлю оживленно крутил головой: разглядывал окружающие дома. - Нет, Аллен, здесь забавно. Вот посмотри, какое милое место! - Он ткнул пальцем в монументальное двухэтажное здание справа по ходу движения. - Такие дома вселяют в меня уверенность в завтрашнем дне.

Юллиус по своему обыкновению промолчал.

Они шли по широкой немощеной улице - улица превосходила все прочие и размерами и протяженностью и вполне тянула на главную: вела почти через весь город и оканчивалась круглой площадью, на которой виднелся какой-то собор, и дома тут стояли все больше крупные, основательные, хотя, казалось, трудно выделиться основательностью в городе, ежечасно готовом к отражению потных варварских орд, мечтающих предать его мечу, огню и тотальному разграблению. И тем не менее. По вывескам в домах опознавались лавки, трактиры, было даже два банка, и коротавшие послеобеденное ленивое время перед ними на стульях джентльмены приветствовали проходящих благожелательными кивками.

Дом, на который указал Люлю, выделялся из прочих даже на этой благополучной улице: это был не дом, а просто бастион какой-то: широкий, приземистый, сработанный из титанических древесных стволов, с могучей коновязью перед входом, где на жаре парились, из последних сил отгоняя мух, три понурых коня. Рядом с бревном, к которому они были привязаны, кони казались карликами.

- "Три кружки", - прочитал Люлю вывеску. - Хорошее название, звучное.

- Н-да, - подтвердил г. Дройт. - Неплохо бы узнать его этимологию.

Люлю юмористически взглянул на него. Повернулся к Тальбергу.

- Зайдем?

И зашли.

За толстенной дверью с глазком-бойницей и с надписью по низу "Пинать!" - и Люлю тут же, от души, пнул, но дверь даже не дрогнула - взорам утомленных свиданием с местной таможней путников открылся обширный, дышащий полутемной прохладой зал: углы его терялись во мраке, но отчетливо были видны ряды широких низких бочек-столов с бочонками-стульями у стен, а также монументальная стойка как раз напротив входа - над стойкой горели неяркие, приятные глазу лампочки, бросавшие свет на ряды бутылок, стаканов, а также и на бармена.

Бармена... Он был под стать своему заведению: могучий, широкий в плечах дядька с ухоженным брюхом, красным лицом и мясистым носом, на первый взгляд головы на полторы выше господина Дройта, а господин Дройт среди малорослых никогда не числился.

Недалеко от стойки просматривалась небольшая сцена, на которой одиноко стоял концертный рояль. За роялем сидел тощий чернокожий субъект и негромко, меланхолически перебирал клавиши пальцами.

Зал был почти пуст: лишь за двумя бочками восседали какие-то господа; негромко беседуя, они потягивая пиво из высоких стеклянных кружек; на бочках горели, освещая лица сидевших, толстые свечи, воткнутые в спиленные гильзы от пушек среднего калибра; у стойки бара на высоком табурете сгорбился какой-то бритый нескладный субъект в бесформенных портках и розовой футболке на три размера больше, чем надо.

На вошедших никто не обратил внимания. В том числе и бармен: он хмуро полировал волосатым полотенцем пивную кружку, периодически поднося ее к свету и критически осматривая результаты своих усилий.

- Свет и воздух, - заявил господин Дройт, вдыхая прохладу полной грудью. - Здесь славно. - И решительным шагом направился к стойке бара.

- Ну да, ну да, - поспешил следом Люлю.

Юллиус же давно уже торчал у сцены и внимательно наблюдал музыканта.

- Доброе время суток, - Господин Дройт уселся на табурет и уложил рядом на стойку шляпу. Великанский бармен глянул на него один глазом, кивнул в ответ и вернулся к своей кружке. - Как у вас приятно после этой изнурительной жары...

- Чего плеснуть? Пива? - буркнул бармен, поставив наконец кружку к другим, уже обработанным. - Двадцать пять центов пинта.

- Ну отчего же сразу так уж и пива... - Господин Дройт достал трубку и замшевый кисет. - Что у вас принято пить в это время дня, уважаемый хозяин? Вот вы нам это и налейте. Три раза.

- Как скажете, - прогудел бармен и, повернувшись к пришедшим спиной, стал проделывать какие-то неясные манипуляции. Бритый налысо хихикнул в предвкушении, с интересом разглядывая г. Дройта и присевшего рядом Люлю.

- Извольте, - на стойке перед Дройтом и Люлю появились три стаканчика с бурой жидкостью и три кружки пива на пинту, приятно запотевающие на глазах. - Пьют так: сначала из стакана, а потом без перерыва из кружки. - И бармен, облокотившись на стойку, уставился маленькими блестящими глазками на пришедших.

Дройт, закончив набивать трубку, с интересом глянул на напитки.

- Аллен, это кажется очень правильное место, - сообщил ему Люлю и без всяких колебаний вылил в пасть содержимое своего стаканчика, а потом отправил туда же и пинту пива. Удовлетворенно причмокнул губами. - Прелесть такая!..

- И правда, недурно, - кивнул господин Дройт, в точности повторив его манипуляции. - Спасибо, хозяин, это именно то, что нужно усталому путнику, чтобы освежиться и отчасти восстановить утраченные силы.

Бармен удовлетворенно крякнул; на лице же бритого отразилось такое явное разочарование, что смотреть без смеха было невозможно.

- Повторить? - спросил хозяин. В голосе его угадывалось что-то, отдаленно напоминавшее дружелюбие.

- Повторить? - Господин Дройт неторопливо раскурил трубку. - Пиво - пожалуй, да, повторите. А вот ром...

- Да, - вступил Люлю, - ром повторять не надо. В задницу этот ваш ром.

- Вам не понравился мой ром? - Бармен навис над г. Дройтом, нахмурился. - Эй, Ларри, этим господам не по вкусу напиток настоящих мужчин!

Обладатель розовой майки мелко захихикал и предвкушающе потянулся к кобуре.

Дройт внимательно поглядел прямо в глаза бармену.

- Когда я сказал, что мне не нравится ваш ром? Хороший кубинский ром. Я иногда балуюсь таким, правда - редко. Верно, Люлю?.. И оставьте ваш револьверчик в покое, - посоветовал он бритому, за спиной которого молчаливой статуей уже полминуты маячил Юллиус Тальберг. - Нельзя после обеда баловаться огнестрельным оружием. Это вредно для здоровья...

- Тогда что же?! - В голосе хозяина слышалась уже откровенная угроза. - Чтобы кто-то пришел к Жаку Кисленнену и вот так...

- Вы - Жак Кисленнен? Очень приятно, - Люлю соскочил с табуретки и шаркнул ножкой. Деревянный пол отозвался скрипом и треском. - А я - Люлю Шоколадка, позвольте представиться, а это - господин Аллен Дик Дройт.

- И мы здесь вовсе не затем, чтобы чинить обиды, - закончил г. Дройт, выпуская клуб дыма. - Мы - очень мирные люди. Но вы заговорили о напитках настоящих мужчин... Юлли, иди сюда, оставь господина Ларри в покое... А это вот - Юллиус Тальберг. Он у нас молчун. Говорит очень редко. Юлли, дай-ка мне свою фляжку. Вы позволите? Можно еще один стаканчик? - спросил он, принимая из рук Тальберга вместительную металлическую емкость. - На самом деле это можно пить и без пива, - заметил он, наливая из фляжки. - Но - вы правы: в жару лучше конечно с пивом. Прошу вас, выпейте с нами.

Юллиус тем временем тоже взгромоздился на табурет, понюхал налитый барменом ром, фыркнул, вылил ром на пол и поднес опустошенный стаканчик к фляжке.

- Ваше здоровье! - провозгласил между тем Люлю и единым духом проглотил налитое. - Пейте, пейте, хозяин. Вот напиток настоящих... мужчин. Ага-ага.

Бармен нерешительно взял свою порцию, понюхал, вскинул удивленно брови, потом, с сомнением поглядев на пришельцев, аккуратно вылил его содержимое в рот и проглотил.

Все напряженно наблюдали за ним.

А бармена между тем прошиб крупный пот, он вытаращил глаза, хватанул пару раз ртом воздух, ухватился за ближайшую кружку с пивом и единым глотком осушил. Перевел дух. Отер пот. И тут на его красном лице появилась счастливая улыбка.

- Что это? - выдохнул он наконец.

- "Бруно", - правдиво отвечал Люлю.

Click for a big!

Епиграф:
А духовного наставника я себе
в чате уже нашел. Это Поликарпыч.
В. Мидянин

Я вот тут читаю нормы пищевого довольствия. Для бойцов нашей армии, значит. Кучеряво. Одной рыбы деликатесной сто писЯт граммов на бойцовский рот. Мука крупитчатая. Томатная паста. При мне такого меню и не было. Отожрался я на военной службе только по недосмотру вышестоящего начальства. Все время отламывал, скусывал, жевал и шумно схлебывал. Плюс мирное население. И писарь-кладовщик прапорщик Югова А. А. Хотел было даже на ней женится. За ящик вкуснейшей тушонины. Но подоспела тут лебеда, крапива, стало быть, и щенки деликатесные взросли у собачки одной служебной. Так что к моменту, когда я последнего щеночка ужрамкал в укромном уголку, жениться и не надо стало. Боевая быль. Извините, конечно.

реклама

Трудно сдержать ветеранское волнение. Концентрат киселя на плодовоягодных экстрактах. 30 граммов в день концентрата. Обозные же лошади щедро снабжаются сеном - 8 кг и 25 гр соли. Лафа и верблюдам - 12300 г в сутки сена.

Хорошо же, поди, при верблюдах служить! Можно же отсасывать верблюжачье молоко. Методом запрыга, сцепления зубов на верблюжьем вымени и с последующим провисом. С полезного верблюда, наверное, можно начесать на шапку пуху верблюжачьего. Помет у верблюда горит. Разведешь костерок их какашек верблюжьих и веселое пламя костра осветит усталые честные лица солдат.

Появится тут же гармонь. и вот, в далекой голодной степи, раздается стройный хор еще неокрепших, но чистых голосов военнослужащих срочной службы. Спите, герои! Верблюжачий помет шипит и потрескивает в ночи. Остатки экзотического топлива не пропадут. Есть такая хитрость у красноармейцев. Пойду пройдусь - думы теснят грудь.

Нет ли где у меня мяса? Мяса. Захотелось мяска. Такого куска солонятины.с Такого сала прожилистого с мясовыми слоями. Эдакого скромняжки мясного образа? Штоп на сковороду его! Эдак на маслице. Шмякнуть его и штоп скворчание незамедлительное. Эдак разотрем сливочное маслице с пряными пахучими травами. Плюс чеснок. И луку. И луку.

И вот масло, растертое с разными целебными травами, плюс чеснок, смело швыряем на зарумяненное мясцо. Картофель то в это время уже воспринял часть мясного сока. И с одного бока-то он прожаристый до стружечной ломкоты. И на картофель-то смело выкладываем яишневые куски. Сметанный же соусок, смешенный с хреном незлобным и горчицей замороженным кусочком выкладываем сбоку тарелки. А вот морковь выкладываем в виде звездчатых узоров сбоку от сочного мяска. Эдак поодаль чуть. И укропцем. На чуть подопревший под яишней картофель фри.

Я тут. Одинок и прекрасен. Демонизму во мне - пропасть. Многие не верят в мою жадность. Пишут письма. Звонят. Дети. Многие думают, что я шучу. Думы теснят грудь. Незамедлительно ухожу. Всего самого наилучшего.

Есть у меня такая вот фантазия: узнать тайно, когда и где соберутся харписы в Москве в следующий раз - пиво пить, и самому туда завалиться, инкогнито. А потом подойти эдак невзначай к их столику и, сделав умное лицо (и сняв очки, чтоб наверняка не узнали), спросить:

- Харписы, а харписы! Угостите кружечкой пива! Я волшебный пароль знаю, за который пиво наливают...

А харписы, ясен пень, поинтересуются:

- А чо за пароль?

А я им всем гордо так:

- Один отряд пошёл в одну сторону...

А они все хором:

- А другой отряд - в другую сторону! Садись, брателло, откушай пива кружку. А вааще ты хто?

И тут я, встав в позу буревестника революции (понятия не имею, как это, но придумаю), гордо скажу:

- Я - Бабкин! Тот самый!

И ахнут харписы, и будут меня весь вечер поить крепким пивом "Тинькофф", а после уйдут в глубоких раздумьях, забыв меня под столиком...